Интервью из журнала IN ROCK #16 весна 2006 г.

Взято перед Новым Годом:)

Вы когда-нибудь были в ДК Горбунова? Спрашиваете! В прошлом — узловая точка интересов меломанов всей страны; сюда стекались людские потоки со знаменитой "горбушкинской" аллеи. И поныне — одна из лучших концертных площадок Москвы.

Со всеми этими регалиями странным образом уживается старый патриархальный Дом Культуры со старушками на входе, где девочки днем занимаются танцами, а сонные рабочие на втором этаже уныло сортируют новогодние елочки. За сценой по-прежнему стоит гипсовый Ильич — он смотрит сквозь занавес одинаково безразличным взглядом что на Jethro Tull, что на Cannibal Corpse. Никем не замеченный, вскарабкиваюсь на сцену и прохожу мимо Ильича куда-то вбок, в закоулки, где находится репетиционная база группы "Кипелов".
База как база – ничем не лучше и не хуже сотен таких же, разбросанных по Москве, только на стенах – рисунки, рисунки… Фэны изображают своего кумира – красками и карандашами, кто как. Аккуратно сложены кофры с аппаратурой: музыканты недавно вернулись из долгого турне, прямо на моих глазах молодая гвардия — басист Алексей Харьков и гитарист Андрей Голованов — с шутками и прибаутками распаковывает свои "причиндалы", "Так это вы приехали к нам на прослушивание?" — спрашивает зашедший в комнату невысокий человек в зимней шапке. Нет, увы, всего лишь брать интервью.
Валерий Александрович Кипелов — не просто певец, выпустивший новый сольный альбом, и не просто музыкант, чье имя собирает стадионы фэнов по всей России. Это человек, жизнь которого – история всего отечественного хэви-метала, поэтому разговор просто не мог быть коротким. И после этой беседы многие вещи стали восприниматься по-другому. То, что невзирая на «звездный статус», Валерий до сих пор предпочитает передвигаться на метро, - право, мелочи. Гораздо серьезнее тот факт, что в человеке,который за последние несколько лет пережил разрыв почти со всеми музыкантами, с какими работал прежде, не появилось ни капли злости, ожесточения. Кипелов добродушен и рассказывает о происшедшем с толикой мягкой самоиронии. Слава и признание не превратили его в памятник самому себе – поэтому он по-прежнему свободен…

Вышел долгожданный диск Реки Времён, и первый вопрос: довольны ли вы результатом? Все ли получилось так, как хотелось?
Я доволен музыкальным материалом. И прежде всего тем, что мы все в равной доле принимали участие в работе, то есть это не чей-то сольный альбом. Есть на диске песни мои, есть — нашего бас-гитариста Алексея Харькова, есть — гитариста Алексея Голованова. Примерно в равных пропорциях. Именно так было в группе "Ария" на начальном этапе — тогда мы все вместе работали над аранжировками и не делили песни на "свои" и "чужие".
Непростой была работа с Маргаритой Пушкиной, процесс затянулся, и многие стали переживать — мол, уже почти три года прошло после раскола в "Арии"... Выпустив сингл "Вавилон", мы думали, что скоро появится и альбом, но тут начались проблемы: сначала ушел один гитарист, потом другой, и это, конечно, сказалось на наших планах.
Чем я не очень доволен, так это звуком. Хотелось всё сделать несколько иначе, потяжелее, получше. Но поймите, это претензии во многом к самим себе. В "Арии" нам тоже всегда казалось, что можно было сыграть лучше, свести иначе... Вообще, не часто музыкант говорит по окончанию работы; "Да, всё супер!", а если говорит, то это человек такой, с короной на голове, что ли... А мы достаточно реально относимся к своей работе.

Звук альбома многих удивил тем, что в сведении был сделан большой акцент на вокал. Дескать, вот — наше главное сокровище...
(Смеется) Ну есть такое, не будем скрывать, Отчасти это связано с тем, что сведение происходило в Германии, и мы при нём не присутствовали — сроки поджимали. Пытались кое-что переделать, пересвести, мастеринг сделать иной — перепробовали несколько студий, и лучше не стало. Мы поняли, что если ошибки и были сделаны, то на этапе записи. Уже надо было выпускать альбом. А теперь что? (Смеется.) Можно только стремиться записать следующий диск так, как нам бы хотелось, К большому сожалению, в стране мало студий, специализирующихся на тяжелой музыке. В основном все они — широкого профиля, там с утра можно писать этно, днём — популярную музыку... Нет таких профессионалов, которым можно было бы довериться со стопроцентной гарантией, что получишь требуемый результат.

То есть можно сказать, что у нас в стране нет культуры работы с металлом.
В принципе, да. Хотя оснащение наших студий ничуть не уступает тем, что есть на Западе. Но в них некому работать. Не хватает людей, которые понимают эту музыку, понимают специфику ее записи. Сами мы, к сожалению, пока тоже в поисках. (Смеется.) Не знаю ни одного отечественного коллектива, который бы достойно здесь записался. Могу выделить только "Черный Обелиск". Пожалуй, это единственная группа, которая приблизилась к западному, "фирменному" звучанию.

У них замечательная студия.
Да, там неплохо записался наш бывший гитарист Сергей Терентьев. Студия неидеальна, но это уже большой шаг вперед.

И еще насчет музыкального материала — реализовались ли вы в данном случае как композитор?
Я боюсь себя называть композитором. (Смеется) Мы, скорее всего, авторы. Когда заполняли для РАО документы, там была такая строчка: "композитор". (Смеется) Но для меня композиторы — Бах, Бетховен, это были серьезные, солидные люди. Смешно, когда так себя называют поп-музыканты и металлисты.
В чём мы реализовались, так это в том, что альбом получился целостным, выдержанным в определенных рамках. Нет стилистического разнобоя. Да, присутствуют традиционные для нас баллады, есть и жестко звучащие вещи, Но это наше традиционное сочетание — мелодичность и жесткость.

Баллады, несомненно, ваш конёк , и на новом альбоме самое сильное впечатление тоже производят вещи лирического плана. Вам сейчас ближе балладная традиция?
Наверное. Я в большей степени лирик, тексты баллад мне ближе, ведь они проникновеннее. Хотя хочется добиться того, чтобы в моем исполнении звучали эмоционально и достаточно быстрые, жесткие песни. Буду работать над собой.

Но вы ведь уже этого добились! Взять, к примеру, очень эмоциональные скоростные вещи с альбома «Кровь за Кровь» ... Нет ли ощущения, что сейчас настало время перейти к чему-то более мягкому?
Нет, напротив, сейчас есть желание перейти к чему-нибудь более жесткому. Но при жесткости в песне необходима еще и мелодия. Вообще, писать мягкую или жесткую музыку зыку для нас не самоцель. Наша задача сделать ее совершенной — в плане композиционном и исполнительском. Мы стремимся к идеалу. А делать резкие шаги... Мы, прямо скажем, не большие мастера экспериментов.

Не чувствуете ли вы себя зажатым в рамках слушательских ожиданий?
(Задумывается.) Да нет... Не скажу, что мы боимся экспериментировать. Мы не хотим идти на компромисс с самими собой. И нам нравится то, чем мы занимаемся. Да, нас упрекают в том, что наша музыка, скажем так, не нова. Но моим ориентиром всегда были и остаются Judas Priest. Недавно я побывал на их концерте и получил полный кайф, заряд энергии! Правда, последний альбом мне не очень понравился. Есть там отдельные красивые песни, но... Мне нравятся альбомы плана "Рainkiller" и "Defenders of the Faith" — когда есть и жесткость, и агрессия, и мелодика, которая запоминается. Лично я хочу такие вот песни петь и сочинять. А эксперименты... они были даже в "Арии" на определенном этапе. 'Генератор Зла" был для группы в чём-то нетрадиционным.

В чём именно заключались эксперименты?
Там были необычные для нас по стилю песни. Отступление в семидесятые, к такой музыке, как Grand Funk... Два номера мы пели вдвоем с Дубининым — он запевки, я припев...
Кстати, мы записывали совершенно другого плана вещь, ритм-н-блюзовую, для саундтрека к фильму "Бегущая по волнам". Нам принесли песенку, попсовую такую, мы ее сделали, и я считаю, что хорошо получилось. Поняли — да, мы способны работать в другом стиле и не чувствовать дискомфорт.
Самому мне блюзы очень нравятся, я люблю Led Zeppelin, и хотелось бы что-то в этом стиле попробовать.

Блюз — гораздо более свободная музыка...
Да. Вообще Led Zeppelin — экспериментаторы, их за это и любили. Deep Purple сейчас тоже хорошо слушаются, но с поправкой на время, а Led Zeppelin для меня до сих пор музыка свежая. Но для того,чтобы этого добиться, нужно, наверное, быть Led Zeppelin ! (Смеется.) Уметь экспериментировать, рисковать.

У вас ведь был такой период карьеры, когда вы играли каверы?
Это был наш с Сергеем Мавриным совместный проект "Назад в Будущее". Мы играли в клубах любимые вещи начала семидесятых. Песни Slade, Creedence и т.д., то, что давно хотелось исполнять самим. Хиты, которые я когда-то пел на танцах в 70-х годах... Многие не понимали, что это такое; молодые ребята, не знающие Slade и Creedence, приходили и думали, что это наши новые песни такие, которые мы ни с того ни с сего запели по-английски (смеется).

Какие-нибудь аудиосвидетельства этого остались?
Да, у меня есть дома концерт, записанный на камеру. Причем я его обнаружил на Горбушке" — там это в полный рост продается. На сайтах есть, я оттуда тоже что-то скачивал.

Подчас на сайтах можно откопать совершеннейшие раритеты...
Да, я даже нашел там одну вещь, которую исполнял еще в ВИА "Лейся, песня". Была у меня такая "Песня про маму", года, наверное, 83-го.

Кстати, о вокально-инструментальных ансамблях. Сейчас вовсю возрождается культура ВИА, и одни говорят, что это наше музыкальное достояние, другие - что это сплошной "официоз" и вообще никуда не годится, а вы как считаете?
С тем, что никуда не годится, я не согласен, потому что сам к этому был причастен. Правда, тогда, в 1970 — 1972 гг., я практически не слышал отечественные группы. Исключением были "Песняры". Они мне всегда нравились — это профессиональные музыканты высочайшего класса, игравшие белорусские песни в очень интересных обработках, с потрясающими вокальными раскладками, и вообще у коллектива было чему поучиться. Считаю, что это был один из лучших ансамблей того времени. Отдельные песни мне нравились и у "Веселых ребят", особенно кавер-версии.
Почему сейчас это актуально? Потому что наша популярная музыка, а может, отчасти, и тяжелая, находится на не очень высоком уровне, А на Западе, к сожалению... нет, к счастью, есть представители поп-музыки, которых я с удовольствием слушаю. Я поражен исполнением, вокалом, аранжировками. Естьличности, таланты — и неважно, тяжелую музыку они играют или нет. А у нас трудно назвать артистов, которые были бы хоть чем-то замечательны, В "Фабрике Звёзд" все как будто выпущены из-под одного штампа. А в те времена группы были достаточно непохожие, со своими разными оттенками.
И что очень важно — всё игралось только вживую. Все эти огромные коллективы — с дудками , клавишными, тремя-четырьмя гитаристами, множеством певцов — давали огромное, невероятное количество выступлений! Сейчас такое никому и не снилось. "Лейся, песня" играла по 85 концертов.

В месяц?!
В месяц. Мы давали по пять концертов в день. И никакой фанеры. Её и не предполагалось, более того, и быть не могло! Поэтому я к этому времени, к этим музыкантам, к этим песням отношусь с очень большим уважением. Хотя мне самому тогда, в юности ранней, это всё не нравилось. Я слушал The Beatles, Rolling Stones, Creedence, много разной западной музыки, и понимал, что она гораздо лучше. Но ВИА были работой, честной работой, и я относился к ней с уважением, И я думаю, что тяга к ВИА есть, по тому что эта ниша не заполнена современной поп-музыкой. Я вот каналы щелкаю, смотрю — ну невозможно всё это! Одни и те же лица, в них нет ничего.

Всё пластмассовое.
Да, пластмассовая музыка... А там, даже при банальности текстов, аранжировок и всего остального... Это как в кино отечественном. Был период, когда всё заполнили американские боевики, это было очень интересно, а отечественный кинематограф отодвинули в сторону, и только спустя какое-то время я понял, что нас всех круто обманули. Взять фильмы типа "Свинарки и пастуха" — да, они примитивны, но от них такое какое-то добро шло! Пусть старые ленты были достаточно наивные, сентиментальные, но они несли свет. У них совершенно иной эмоциональный уровень. Так и с вокально-инструментальными ансамблями, невзирая на все эти "мой адрес — не дом и не улица"... Слушаешь сейчас и понимаешь, что это отдушина какая-то, что-то светлое.

Просто нужно абстрагироваться от всего, что было музыкантам навязано.
Да, у нас тоже были всякие худсоветы, просмотры, ВИА "Лейся, песня" то закрывали, то открывали... Мы пытались меняться, хотели играть рок-н-роллы, а нас "зарубили". И такое было.
Я смотрю, многие группы появляются снова. Есть даже "Лейся, песня"! Правда, я не знаю, что там за состав и есть ли в нем кто-нибудь из музыкантов, которые играли тогда. Может, и нет. Неважно.

Перейдя в Арию, вы привнесли что-то из традиций ВИА?
Наверное, нет. Был определенный багаж, опыт работы. Умение расходовать себя на пять концертов в день, четко знать, что ты можешь столько, ни больше, ни меньше. Это мне очень помогло, когда я стал единственным вокалистом. Ведь в ВИА "Лейся, песня" я пел не один. А что касается музыки, то я многому научился, хотя и не сочинял песен. Мы были просто исполнителями, работающими с материалом других композиторов, где были уже готовы аранжировки.

Продолжение следует...

Ответ: Ещё одно большое интервью Кипелова

Продолжение

В "Арии" вы стали играть хэви-метал. Это было решение, которое шло изнутри, или некий расчет на то, что эта музыка востребована, есть ниша, которую надо попробовать занять?
Нет, было не так. Всё началось с коллектива "Поющие сердца", который тоже играл популярную музыку. Виктору Векштейну очень хотелось сделать рок-группу. 0 металле он не думал, просто чувствовал дыхание времени, понимал, что ВИА становятся непопулярными и надо переходить на новые рельсы. Был у него даже эксперимент — команда, где играли будущие участники "Арии" Алик Грановский и Кирилл Покровский, а пел Николай Носков. Что у них вместе не получилось — не знаю, но в результате пригласили меня, Не одного — я был в числе многих, кто проходил прослушивание.
Я пришел, не зная еще, что это будет за коллектив, не знал, что это будет хэви-метал, просто искал работу после "Лейся, песня". Тогда, в 1985 году, нас закрыли за то, что мы не сдали какой-то очередной просмотр, и группа разбежалась кто куда, а я приехал прослушиваться.
На начальном этапе мы еще не знали, что будем играть — в репертуаре были песни Тухманова, словом, наследие того состава, где пел Носков. Потом, почти одновременно со мной, пришел Владимир Холстинин, а он с Аликом Грановским играл прежде в "Альфе". В их головах, видимо, и возникла мысль играть жесткую музыку, а Векштейн пошел им навстречу. Я тоже к этому присоединился, понравилась идея и барабанщику Александру Львову. Мы взялись за сочинение репертуара, и он получился близким по стилю к Judas Priest, Iron Maiden и Оззи Озборну... Никто заранее ничего не продумывал. Причем изначально, насколько я знаю, Холстинин и Грановский намеревались просто сделать запись и уйти — ведь у Векштейна имелась студия, а искать возможность записаться на стороне не было денег. Но альбом вдруг "пошёл", Он сперва распространялся на кассетах и оказался настолько популярен и востребован, что... не скажу, что революцию произвел, но шума много было. И все поняли, что это — окончательный состав, что, наверное, мы и дальше будем играть такую музыку.
Никто ведь заранее не думал, модна она или нет. Просто каждый к этому стилю стремился. Пожалуй, я поначалу плохо был знаком с металлом, любил больше хард-рок в духе Led Zeppelin и Deep Purple, но послушал и тоже полюбил этот жанр.
Как вы искали ваш вокальный стиль? Были ли певцы, на чьем примере вы учились?
Да. Это и Дио, и Плант, и Ковердейл. Очень нравился Нодди Холдер из Slade опять-таки, Роб Хэлфорд из Judas Priest, Брюс Дикинсон из Iron Maiden. Слушая их, я пытался найти в их манере исполнения что-то подходящее для своего стиля. В то же время я занимался и с академическим преподавателем по вокалу, и поэтому первый альбом сейчас довольно смешно слушать, там весьма заметна классическая окраска в голосе. Я слушал себя тогда и понимал — что-то надо менять.

Мягко всё звучало.
Да, это еще и наследие ВИА "Лейся, песня" — там достаточно мягкие были голоса, ну и наловились занятия у педагога. Определенное время я работал над тем, чтобы совместить одно и другое...

В какой момент всё совместилось?
Позже, Наверное, начиная с альбома 'Герой асфальта" или даже "Игры с огнём". Уже "Кровь за кровь" была тем, что надо. В то время мы ушли от Векштейна, и я перестал заниматься со своим классическим педагогом. Тем не менее, я ему благодарен за всё, что он для меня сделал и чему научил.

С тех пор голосом занимаетесь сами?
Индивидуально. Скажем так, время от времени. (Смеется.)

Ведь если сравнить с тем, как поют сейчас рок-ветераны, Ян Гиллан, к примеру, то голос у вас сохранился на отлично ...
Ну, если бы еще не всякие отягчающие обстоятельства... Еще бы курить бросить, было бы совсем замечательно! Я сам чувствую, что диапазон уменьшается, к большому моему сожалению... Бывает так, что всё бросаешь на самотек, не обращаешь внимания — это неправильно. Надо над собой работать, стремиться к идеальному звучанию, ни в коем случае не думать, мол, всё, хватит, лучше уже нельзя.

Конечно. Вернемся к "Арии. Итак, группа прославилась, выступала на стадионах, и вот наступил общий спад интереса к рок-музыке в стране. Кто-то совсем пропал, кто-то выплыл, а вы, говорят, работали чуть ли не сторожем...
Да, так и было. Примерно с 1991 по 1995-й год, до выхода альбома "Ночь короче дня". Очень тяжелое было время, занимались кто извозом, кто чем, Я и правда работал сторожем на той же репетиционной базе в Выхино, ДК "Волгоград", где охранял аппаратуру, на которой мы когда-то играли на стадионах. Но дело в том, что я и не мог, не хотел ничем другим заниматься. Сторож, истопник — это вечные профессии музыкантов. На базе были инструменты, и можно было там что-то сочинять. А искать себя в чем-то ином... Я сейчас думаю, что это было такое испытание для всех нас. Помню, многие тогда уехали на Запад — Варшавский из "Черного Кофе", ребята из "Мастера"... Кто-то собирался покорять Бельгию, кто-то — Америку, а мы… мы умудрились сохранить команду. Был, правда, катаклизм в 95-м, когда увольняли меня, потом в связи с этим группу "Ария" покинул Сергей Маврин.

Вы ухитрялись в этих тяжелых условиях еще что-то сочинять, придумывать...
Да, причем иногда еще и выезжали с концертами, правда, не очень большими, потому что не было возможности вывозить с собой аппаратуру и приходилось играть на тех "дровах", что нам выставляли. Нечасто — раз в три-четыре месяца, но выступления были. Словом, все сидели и ждали лучших времен. И дождались — с 1995 года начался непрерывный подъем.

С чем связан этот подъем?
Причин много. И экономическая ситуация в стране изменилась. Закончились четыре года "шоковой терапии", и народ почувствовал себя полегче. Мы создали студию "Ария Records" и записали наконец удачный, как мне кажется, альбом "Ночь короче дня", а его выход напомнил многим о группе. Мы поняли, что наступил новый виток, интерес проснулся... А может, он никуда и не исчезал. Просто тяжело пришлось всем. Не до музыки было в тот момент.

Может быть, помогло еще и финансирование со стороны спонсоров?
Да нет, финансирование было чуть позже, году в 1998-м, да и то весьма относительное. Это были продюсеры — не продюсеры, партнеры, как они себя называли, в лице фирмы "Харлей-Дэвидсон". А с 95-го по 98-й мы жили сами по себе, нам никогда никто ни в чём не помогал.
Мы почему-то всегда живем вопреки. Все нас хоронили, а мы выживали — вопреки чужому мнению, вкусам... Может быть, причина в том, что мы делали свое дело. Ничего другого не хотели, не могли, не умели. Были преданы своему стилю.

И вы сохранили команду.
Да, это самое важное.

Получилось странно — или нет, совсем не странно, потому что эта история в рок-н-ролле повторяется неоднократно: люди, которые выдержали испытание трудностями, потом не выдержали испытания успехом.
(Смеется) Да. Это огонь и вода. Огонь и воду мы прошли, а вот медные трубы не осилили. Мы с Холстининым вместе 17 лет отработали, с Дубининым — 15, за это время просто очень надоели друг другу, много попортили крови... Были и разные взгляды на музыку, на то, в каком направлении дальше двигаться, а главное, что меня не устраивало, то, что мы потеряли команду. Утратили тот дух "Арии", что был всегда нам присущ. Мы ведь всегда делали всё вместе — занимались аранжировками, встречались, проводили праздники. Теперь каждый жил сам по себе, Песни для альбома "Химера" готовили поодиночке — каждый свою вещь сам сочинял, сводил, делал аранжировки, работал индивидуально с поэтом... Группы не было. Мы перестали общаться друг с другом нормально, не понимали друг друга. Как лебедь, рак и щука — каждый тянул в свою сторону.
Вот из-за чего всё и произошло, А остальное — уже наслоения.

Еще до распада Арии появился такой прекрасный творческий союз — "Кипелов-Маврин".
(Перебивая.) Да, то же самое было.

Почему же не получилось сотрудничества в группе "Кипелов"?
Та же история. Над альбомом "Смутное Время" мы работали вместе. Там половина песен его, половина моих, аранжировки делал он, но общую стратегию мы определяли вдвоем.

И альбом не вызывает такого чувства, что есть песни его, а есть — ваши…
Да. К сожалению, этого не удалось сохранить здесь, в группе "Кипелов"... Поскольку... (Задумывается.) Сергей в последнее время привык работать и сочинять в одиночку. В этом основная проблема. Вернуть взаимопонимание, которое было между нами в 1997 году, не удалось. А теперь у меня есть сплочённый коллектив, да и Сергей, надеюсь, поймет со временем, что всё делать одному невозможно. Однобокость получается. Чтобы внутри команды были нормальные отношения, нужно, чтобы в музыку каждый вносил определенную часть. А этого не случилось. Мы не соприкасались во многом.
Он обижался, я знаю точно, на то, что я "заворачивал" его песни. Да, это было. Но я предлагал компромиссы, аранжировки, которые бы всех нас устраивали.

Что было не так в его песнях?
Маврина привлекают, скажем так, эпические "полотна" на 9-11 минут. Я отошел от такой музыки, мне ближе более компактные, более жесткие песни. Есть стиль, который выработан в "Арии", и очень не хотелось от него отступать.

Но эпические вещи — одна из отличительных черт Арии. "Баллада о древнерусском воине", "Ночь короче дня", "Игра с Огнём'...
Да, и мне эти баллады нравятся. Но это вещи другого плана... Мы не сходились даже в идеологии, в текстовых вопросах. Вот, скажем, "стынет лед на губах" — это моя строчка. Он хотел, чтобы оставалось "вниз лицом на земле", Я не знаю... Сергей приносил песни. Мне они нравились. Но хотелось, чтобы они были более компактными, что ли. Как бы сказать...
Харьков: Стилистика должна была быть.
В.К.: Да, общая стилистика. Каждый должен был вносить что-то свое. А то, что приносил Маврин, было характерно только для музыки Маврина. Там в принципе кроме него никто не угадывался. Понимаете, о чём я говорю?

Да, именно такое впечатление... Раз речь зашла о текстах, хотелось бы подробнее расспросить о них и о вашей работе с Маргаритой Пушкиной. Что первично - музыка или тексты, кто предлагает темы песен?
Обычно сначала сочиняется музыка и напевается "рыба" на ломаном английском языке. Так многие работают. Ни в "Арии", ни здесь у нас не было ни одной вещи, написанной на готовые слова. Что касается текстов, то порой идеи об их содержании подаем и мы. Тему песни "Реки Времён" предложил Алексей Харьков после просмотра фильма "Александр Великий".

Кстати, а вы слышали альбом Акселя Руди Пелла 'Oceans of Time"... Одноименная вещь с него близка по ряду параметров к песне Реки Времен". Схожий темп, тембры, настроение.
(Смеется.) Вот про это я не знаю ничего! Но знаю, что Валерий Гаина назвал свой альбом, кажется, "Река Времени". Идеи такие приходят ко многим. К Алексею — после фильма про Александра. Это была его идея-фикс: передать отчаяние человека, который достиг конца Земли и понял, что это всё...
Бывает, что идеи предлагает и Маргарита, но на новом альбоме в основном всё шло от нас. И "Матричный Бог", и "Дыхание Тьмы"... Идеи возникают спонтанно — вот, к примеру, "Вавилон". Была мелодия у нас "та-ра-дам, та-ра-дам" (напевает), и я не мог ни одного слова придумать, которое бы подходило! А потом вдруг понял: "Вавилон". Вот с этого всё и пошло. Я не искал никакую подоплеку. Я искал слово!

"Матричный Бог" — очень странная для вас вещь, Когда-то вы упрекали тексты Елина, которые он писал для "Арии", в плакатности. А эта песня — просто квинтэссенция плакатности!
Да, есть некая плакатность, но она — на грани. Я не хотел бы, чтобы мы за эту грань переступили. Как с "Волей и Разумом", "Здесь Куют Металл" — да, хорошие работы, но это песни тех времён. Мы с Елиным попробовали эту вещь сделать, и получилось про клетку, про то, что все мы живем за решеткой. А мне хотелось отразить в песне увлечения молодых людей. Я общаюсь с сыном, и мне знакомы пристрастия его поколения, которое предпочитает общение с компьютером встречам "вживую". Молодежь полностью находится в виртуальном пространстве. И мне хотелось передать эту ситуацию. Как у Metallica в "Master of Puppets" некий высший разум манипулирует людьми, так и у нас есть "Матричный Бог". Получилось ли, не знаю. Многие не понимают смысла этой песни. А еще в ней есть строчка "жестяных звезд гремит конвейер". Она про нас, про наше время.

А еще вот это "чн" в 'матричный" звучит почти как пряничный...
Я знаю, знаю, что это так — это не нравилось и Алексею [Харькову]'тоже. Да и сыну моему не очень нравится.

Суффикс такой, он утепляет, а бог в песне должен быть холодным. Получается, что у вас не злодей, а пряничный домик.
(Смеются.) Ну да, будет потом и песня "Пряничный Бог". Да просто слова другого не нашлось, которое отразило бы то, что я хотел передать! Матрица как понятие не соотносится с фильмом "Матрица". Это строчки из песни "Вавилон" — "матричный лик заменил нам реального Бога". Я попытался эти слова вновь использовать. Звучание - это издержки русского языка. По-английски всё слушалось бы, наверное, по-другому.

И еще о текстах. К сожалению, у наших металлических групп возник определенный набор клише — мол, ‘свет или тьма’, ‘мир или война’, сплошная экзальтация. Пытаетесь ли как-то уйти от штампов?
Я считаю, что на новом альбоме они присутствуют в меньшей степени. Сравнить хотя бы с песнями типа "Вампир" и "Тебе дадут знак". К тому же во многих песнях есть определенный подтекст, который многие не понимают... Например, "Дыхание Тьмы", на первый взгляд, тоже о борьбе добра со злом, о подвиге летчика, который взлетает, несмотря на то, что вывешен черный флаг,.. Но эта песня еще и про мое состояние. Когда было непонятно, кто свой, кто чужой, были метания, были определенные проблемы в группе. Я и хотел всё это отразить. И удалось, но через образ пилота, который "получил со всех сторон", победил, но в то же время самолет его загорелся и упал. Вот об этом песня. Это не банальный вампир, у которого кровь хлещет изо всех жил и ран.

А первая песня, "На распутье", не является ли парафразом на “Что вы сделали с нашей мечтой”?
Наверное... Но скорее это продолжение вещи "Смутное Время".

О состоянии страны тогда и сейчас.
Да, но "смутное время" — оно не кончилось. Стабилизация какая-то произошла, но разруха в головах еще есть. Мы же не случайно обратились к замечательному китайцу Конфуцию, который говорил, что не дай нам Бог жить в эпоху перемен.

Ответ: Ещё одно большое интервью Кипелова

И еще продолжение

Ваша группа аполитична?
В принципе, да. Мы в политику не лезем и очень боимся, скажем так, каких-то конъюнктурных действий. Вот есть на альбоме песня "Призрачный Взвод", в которой мне очень хотелось отразить всё, что связано с Афганистаном, потому что я в 1984-м там непосредственно был. Не стрелял, нет — мы с "Лейся, песня" поднимали там дух бойцов. Но опасность заключается в том, что есть какие-то группы, не хочу их называть, которые из конъюнктурных соображений об этом поют. Поэтому мы максимально завуалировали эту тематику. "Вверх к заоблачным далям, в край невзятых высот" — это может быть и про нашу команду, к примеру.

Или про Арагорна из толкиновского "Властелина колец , который ведет на битву свое призрачное воинство.
Да. Не хотелось, чтобы вещь была конкретно про войну - Чечню ли, Афганистан. Лучше, если в этом образе каждый сможет найти что-то свое. Что касается "Властелина колец" — мне нравится этот фильм. Над ним все стебаются, а я его так люблю! Он очень красивый.

А книгу?
Нет, книгу, к сожалению, не читал, честно скажу.
Харьков: Это подвиг. Она то-о-олстая...
В.К.: Да, очень толстая, и я не могу запомнить всех нюансов, всех названий городов, для меня это головоломка. (Смеется.) Но фильм смотрел — все серии, вместе с детьми, с внучкой, и был в таком кайфе... это ведь потрясающая красота! И невзирая на всё зло, в фильме есть и добро. И оно побеждает.

Добро там в первооснове.
Вот и я к "Властелину колец" очень по-доброму отношусь и не пытаюсь над ним издеваться. Хотя, к большому сожалению, многие всё воспринимают превратно. И когда попадаю в парк — я там гуляю, очень люблю это делать — то вижу толкинистов. Они собираются и рубятся на мечах, пугая прогуливающихся граждан. Стоит сплошнейший мат, выпивается немереное количество вина, пива и всего прочего... Вот это плохо. Эти дети не поняли главного — того, что не мечами нужно махать. Должен быть дух книги: джентльменство, рыцарство. Это другой мир, другое мировоззрение. Основного они не поняли.

Интересная тема: вы играете, главным образом, перед молодежной аудиторией. Молодежь 80-х, 90-х, сегодняшняя — насколько новое поколение отличается от предыдущих?
Особых изменений я не вижу. Пожалуй, теперешние слушатели более критически относятся к тому, что мы делаем. Тогда, кто бы ни играл эту дж-дж-дж (изображает звук тяжелых гитар) музыку, всё воспринималось на ура. В 83-м было меньше информации, мало кто слышал столько же музыки и получал столько же сведений, как теперь. Вот в чем отличие. А в остальном...
Были тогда люди, приходившие на концерты "Арии" просто поорать и подраться, Есть такие и сейчас. Были те, кто хотел вникнуть в музыку, в тексты, пытался понять, что мы хотим, — и такие есть сейчас. Просто спектр публики расширился. А аудитория песни "Я свободен" достигает семидесятилетнего возраста. (Смеется.) К нам 70-летние бабушки приходят и ждут исполнения песни "Я свободен"!

Не получается ли, что младшее поколение, выросшее, когда уже не было Идеи в головах и Ленина в школах, смотрит на вас как на человека, который сообщает некий новый смысл?..
(Хохочет.) Мне трудно представить себе такое. Я никогда себя на роль гуру не прочил, и ребята, надеюсь, тоже. Другое дело, что у меня внутри есть какой-то внутренний ценз. Я не могу петь, скажем, неформальную лексику. Правильно я говорю, Алексей?
Харьков: Неформатную. То есть ненормативную.
В.К.: Да, ненормативную. Я считаю, что ее хватает в жизни и не надо тащить эту грязь еще и в музыку. Даже такие фразы, как "в мире много старых козлов", меня всегда очень коробили. Я это отсекаю. В тяжелой музыке это не главное. А что главное? Главное — в письмах, которые я получаю... Много писем, в которых написано — реально, я не вру, — что наши песни буквально помогали людям выживать в тяжелые моменты. Кто-то, скажем, увлекался тяжелыми наркотиками, еще какими-то нехорошими излишествами... Я этого избежал, слава богу. Я вообще десять лет не употребляю спиртных напитков. И мне очень приятно — тем более как отцу и дедушке, что люди в чём-то следуют за мной, пытаются смотреть на мир трезвыми и незатуманенными глазами. Это уже хорошо. Я счастлив, если наши песни помогают кому-то жить, кому-то — выживать, кому-то — справляться с трудностями. Я не для себя это делаю. Не столько для себя, сколько для других. А учителем быть — вряд ли. Какой я учитель — у меня и у самого-то изъянов полно. И самому есть чему поучиться.

Рассказывают, что в кавер-версии Manowar “Пробил Час” вы долго отказывались петь строчку "дать пинка под зад". Что же в ней такого?
Да, я очень не хотел ее петь, "Больше пива, больше хэви" — это не моя идеология. Я не отношусь к этой категории людей. Я вообще ничего не пью! (Смеется.) "Дать пинка под зад" — кому, учителю? Понимаю, это свойственно другим металлическим группам, и таких текстов полно! Но меня очень сильно коробило. Однако я шел на определенные компромиссы ради своих друзей. Пел песни с текстами, которые меня, если честно, сильно раздражали.

А кому пришла идея сделать кавер Golden Earring?
Это всё из того же источника, Наши "партнеры", как они себя называли — фирма "Харлей-Дэвидсон", предложили сделать три песни западных групп с русскими текстами. Golden Earring "Беспечный Ангел", Manowar "Пробил час", и White Lion "Свобода. Первоначально — исключительно для внутреннего пользования, и только потом вещи были опубликованы в сборниках. А я знаю, насколько Холстинин был против того, чтобы исполнять чьи-то кавер-версии! Мы этого не делали никогда прежде. Так что с "Беспечным Ангелом" мы просто выполнили не наше желание. Хотя эту балладу мы до сих пор играем — песня-то красивая...

Просто выбор очень необычный. Все знают Manowar, но почти никто не знает Golden Earring. Кстати, не лланируете ли вы записать, как это распространено сейчас, диск кавер-версий своих любимых вещей?
Это вполне возможно.

И какие бы песни в такой альбом могли бы войти?
(Смеются.) Разные. У нас, например, Алексей System of the Down любит. Хотя и мне тоже их вещи нравятся. Я бы отобрал многое из репертуара Judas Pries, Black Sabbath... Можно мысленно вернуться к тому, что мы делали с Мавриным, сыграть снова Slade, только с более современным звуком. Словом, материал тех групп, которые мне всегда очень нравились. А вот Led Zeppelin я бы не рискнул петь. Это настолько специфично! Да, у них много песен, которые я обожаю. "Since I’ve Been Loving You" — это же самый великий блюз! Но я бы за нее не взялся. Главный принцип — не испортить. Не смазать то, первое впечатление. Я знаю, что многие музыканты берутся за чужой репертуар, но у них не получается...

Манера пения в Slade очень сильно отличается от той, в какой вы поете сейчас?
Да, но я и холдеровской манерой владею. И многие, кто слышал, говорили, что получается чуть ли не один в один. Вот не знаю, правда, сейчас смогу ли так петь... Но с таким драйвом — точно.

(Время поджимает, а за дверью студии ждет пришедший но прослушивание гитарист... Поэтому остается по-быстрому задать оставшиеся вопросы.)

Не было ли планов по изданию альбома за рубежом?
Были, но (смеется) думаю, им не суждено воплотиться в жизнь. Мы хотели выпустить лучшие песни, но нужен хороший перевод, а я в английском не очень силен. Могу, например, снять" Slade, подражая тому, как они произносят слова. А у нас был, к сожалению, один опыт, сделали мы одну страшную песню — "You’d Better Believe Me", т.е. "Не хочешь — не верь мне". Спустя какое-то время я её послушал и понял, что это кошмар! С моим английским нельзя такое делать. Вот если бы какой-нибудь зарубежный артист сначала спел тексты, тем самым показав мне, как это надо правильно делать — другое дело.

Бывает ли у вас отпуск?
Сейчас у нас, в принципе, отпуск. Был большой тур с 31 августа по 9 декабря, практически без перерыва. А в настоящий момент мы в отпуске — относительном, конечно, потому что пытаемся досвести, доделать свой концертный альбом.

Интересно, слышали ли вы новые группы, которые сейчас подросли — "Эпидемию", "Катарсис"? Как вам их вокалисты?
Я знаю Catharsis — да, очень приличный у них вокалист. Из "Эпидемии" довелось слышать только "Эльфийскую Рукопись", а там разные певцы, и который из "Эпидемии", мне неизвестно... Так что трудно сказать. Я в курсе, что есть новые достойные голоса, но их, к сожалению, не так много. В роке многие не хотят работать над собой. И стремятся заниматься более радикальной музыкой — вот такой вот: "грррхххрррр" (имитирует гроул), а там особо даром вокальным не надо обладать...

Многие люди начинают перенимать вашу манеру пения...
Я не изобретал свою манеру! Это симбиоз — что-то оттуда, что-то отсюда, что-то свое... По-моему, на мне учиться не стоит, лучше слушать достойных западных вокалистов... Это Брюс Дикинсон, Роб Хэлфорд, а из новой металлической музыки — вокалист Helloween, еще мне нравится Йорн Ланде из "Мастерплана". И вообще... если начинающие певцы хотят учиться, то надо просто слушать Дио и учиться на его примере.
Еще очень важно выбрать определенную манеру пения для себя. Ведь у человека есть определенные данные от природы. Стоит исходить из своих реальных возможностей. Чем пытаться исполнить то, что тебе не дано, лучше петь хорошо и выработать собственную манеру, пусть и в небольшом диапазоне. Вот как Оззи, например.

На сайте в анкете написано, что ваш любимый вокалист — Оззи Озборн... Вот уж кто на вас не похож!
(Смеется.) Ну не как вокалист! Хотя то, что звучит на студии, мне очень нравится. Есть у него что-то особенное. И Дио пел в Black Sabbath, и Гиллан, и Хьюз, классные вокалисты, но это всё было не то. Вот есть у Оззи какая-то изюмина в голосе, какой-то трагизм, всего понамешано... Может, он и плохо поет на концертах, потому что подорвал свое здоровье... Но в студии всё сделано здорово! Поэтому у меня двоякое отношение к нему как к певцу — студийному и концертному. Мне очень нравится музыка. В ней что-то есть такое, от чего мурашки бегут по телу.

Под конец лирический вопрос... какие вещи вам приносят радость, счастье в жизни?
Какие вещи... (Вздыхает.) Когда я прихожу домой, вижу своих детей, знаю, что с ними всё в порядке, у них хорошее настроение. Вижу внучку, которая играет себе, радует мою душу своими рассказами (улыбается) — про детский сад, например... Когда я смотрю вместе с ними либо футбол, либо бокс, либо, как сейчас, "Мастера и Маргариту", и все собираются, всё бросают и сидят вместе у экрана. Это что касается личной жизни. А что касается группы, музыки, то самое главное для меня — когда внутри согласие, взаимопонимание, и есть общая цель. И когда есть результат. Ведь можно сидеть, сочинять, "рубиться", но отдачи всё нет и нет... Я таких музыкантов тоже знаю. Из-за этого у них и настроение портится. Когда есть перспектива, и ты чувствуешь, что обладаешь потенциалом, что еще что-то можешь, — вот тогда это, наверное, и можно назвать ощущением радости.

Как, например, сейчас?
Ну, я надеюсь! Хотя всегда есть какие-то неурядицы. Как всегда — мы что-то вытаскиваем, что-то опять завязнет. К счастью, альбом вышел... Был уже определенный комплекс, многие считали, что он никогда не появится на свет, и даже некоторые музыканты, которые играли здесь, так думали... Но — пусть, может, и не совсем так, как бы мы хотели — но это случилось. Слава богу. (Улыбается.)

Я смотрю фотографии последнего времени, и вы на них всегда очень суровы, а в реальности — улыбаетесь, смеетесь...
(Смеется.) Может, я просто хороший артист. (Хохочет.) Может, во мне тоже что-то бывает эдакое. А сейчас отпуск, настроение улучшилось, это такое предновогоднее состояние. Что касается суровости... Есть определенные периоды жизни, когда не всегда всё складывается; может быть, в такое время меня и снимали. (Смеется.) Сейчас, слава богу, всё нормально. И настроение хорошее. Тем более в преддверие любимого праздника.


Вместо послесловия.
Интервью закончилось, мы поболтали еще немного на тему творчества Judas Priest и их московского концерта, о новом альбоме "Кипелова" и том, что делают сейчас "ушельцы" из группы. Была затронута и волнующая многих тема "Почему?" Почему ушел Терентьев, почему ушел Маврин, почему... Много вопросов. Я слушал и постепенно понял одну очень важную вещь. Нам, со стороны, свойственно "накручивать" себя и подсознательно искать всюду гадости. Делить людей на правых и виноватых, подсчитывать, кто кого и на сколько обидел. Суть в том, что не виноват никто. Или, с таким же успехом, виноваты все. История группы "Кипелов" в чём-то сродни истории любой другой команды, где сходятся яркие творческие личности. Вспомним, что говорил в интервью нашему журналу Ронни Джеймс Дио: в группе ему важнее всего спокойствие и взаимопонимание. И мало быть талантливым музыкантом. Нужно, чтобы ещё и векторы ваших талантов совпадали. Надо быть чуткими, уметь подстраиваться друг под друга... Мы растем, взрослеем и вместе с тем теряем эту гибкость восприятия. Чтобы почувствовать чужую идею, есть один путь — пропустить ее через себя, целиком переработать и в итоге сделать своей. Или действовать в одиночку.

Беседовал Владимир Импалер.

Конец =)